Профессор Харалдс Плаудис: «Уже сейчас надо начинать морально настраиваться, что нужно вакцинироваться!»

Те, кому была необходима помощь хирурга и кто попал под опеку профессора Харалдса Плаудиса, знают то особое чувство, когда ты можешь быть спокоен, потому что попал в руки отличного врача. И лечит даже успокаивающий тембр голоса доктора. В свою очередь, если какой-то вопрос неясен, остается только спросить самого врача, который всегда, так сказать, преподносит необходимую информацию на блюдечке.

Сейчас Харалдс Плаудис тоже продолжает оперировать и ухаживать также за пациентами с нейроэндокринными опухолями, которые завоевали часть его сердца, и он по-прежнему является вице-президентом Латвийской ассоциации хирургов. Однако уже несколько лет большую часть своего времени профессор посвящает тому, чтобы РВКУБ становилась все лучше. Чтобы там хорошо себя чувствовали и медики, и другие работники, и пациенты. Чтобы там хотели работать и строить свою карьеру все больше молодых врачей. Именно поэтому Харалдс Плаудис с 4 января этого года вступил в должность члена правления РВКУБ, приняв на себя главные заботы о медицинской области.

О чем свидетельствуют наблюдения в больнице, запущены ли сейчас болезни, потому что люди боятся ходить к врачам, боятся обследоваться? Поскольку хронические заболевания никто не отменял...

К сожалению, приходится согласиться с вами, потому что информационное пространство заполнено очень раздробленной информацией. Если бы я не был врачом и не был внутри этой системы, а слушал новости, доступные в разных СМИ, то мне казалось бы, что сейчас медицинская система в Латвии коллапсировала и вообще ничем другим не занимается, кроме Covid-19. Это не так. Отменен ряд плановых мероприятий помощи, но если у пациента онкология или другая хроническая болезнь, которая может привести к тяжелым последствиям, инвалидности, то ему обязательно нужно обращаться к специалистам, и будет оказана помощь.

Амбулаторная помощь по-прежнему доступна. Неотложная помощь также предоставляется, поэтому не надо бояться или стесняться обращаться за помощью, чтобы решить проблему, пока не поздно.

К сожалению, мы видим, что многие люди, которые сейчас приходят к нам, находятся в более тяжелом состоянии, чем это было до пандемии.

Люди боятся ехать в больницу, потому что «там инфицируются Covid» — есть и такое мнение. Что ты попадаешь в больницу с какой-то болезнью, а там получаешь этот вирус...

С октября прошлого года эпидемиологи и инфектологи считают, что распространение Covid неконтролируемо. Если это не контролируется там, на улице, как мы, врачи, говорим, наивно думать, что этот вирус лучше контролируется в больнице. Врачи, сестры, уборщицы — любой, кто входит в больницу, приходит откуда-то. Мы ездим в общественном транспорте, у нас есть члены семьи, которые ходят на работу и тоже болеют, мы ходим в магазин и так далее. Как известно, этот вирус может развиваться до 14 дней, и это мы тоже видим. Пациент поступает в отделение без признаков Covid-19, чувствует себя хорошо, тест отрицательный, но проходит три, четыре или пять дней, и у человека появляются симптомы, и тест уже положительный. Он был в одной палате с другими пациентами, и тогда начинается эта эпидемиологическая проблема, с которой сталкиваются по всему миру, не только мы в Латвии. У нас есть определенный порядок, как мы действуем, как мы решаем эти ситуации, но такова новая реальность.

Человек должен понимать, что инфицироваться можно где угодно, даже в подъезде многоквартирного дома и больнице.

Чего стоит бояться сейчас и чего определенно не стоит?

Конечно, не стоит бояться ехать в больницу или идти к врачам и получать медицинскую помощь, доступную на данный момент. Ее нужно получать, и мы продолжаем ее оказывать, в том числе проводим различные обследования.

Надо бояться не соблюдать правила, и, конечно, надо начинать уже сейчас морально настраиваться, что нужно вакцинироваться.

Прививка — это не событие века. Я думаю, что жениться, производить на свет детей или поступать в вуз — эти решения намного, намного важнее, чем решение получить вакцину.

Только разница в обоих случаях заключается в том, что, если мы выучимся или у нас рождается ребенок, это очень личное. Напротив, получая вакцину, мы действительно помогаем не только себе, но и всему обществу и даже всему миру, насколько бы банально это ни звучало. Поэтому я предлагаю всем думать о том, как по возможности быстрее получить вакцину, как только она будет доступна. Потому что сидеть на диване и жаловаться, что все плохо и все ограничения надоели, но в то же время говорить, как ужасны вакцины, — это звучит глупо.

Очень многие сениоры боятся вакцинироваться, потому что информация противоречива. Есть ли у вас какие-то рекомендации, как убедить своих родителей или бабушек и дедушек вакцинироваться?

Если человек говорит, что не уверен или боится вакцинироваться, то я могу сказать — это значит, что мы как врачи слишком мало объяснили. Мы на непонятном языке обратились к конкретной группе общества. Потому что то, как я объясню бабушке, скорее всего, молодому человеку будет непонятно или даже покажется смешным. К тому же сениору мне, возможно, придется посвятить меньше времени, чем молодому человеку, чтобы объяснить важность вакцины, однако думаю, что люди пожилого возраста будут вакцинироваться на 99 %. Сложнее будет с людьми, которые свои дни проводят в виртуальном мире, которые живут там и общаются виртуально, потому что они каждый день получают тонны ненужной информации.

Понять, чем мое обращение отличается от обращения какого-то профессионального распространителя лжи или интернет-тролля, сложно. Потому что они тоже профессионалы в своей области, хотя и распространяют абсолютную глупость и ложь.

Нам всем надо будет думать, как обратиться к обществу, а насчет сениоров я уверен, что они получат вакцины и в своем выборе будут в первых рядах.

Какие самые безумные мифы о Covid и вакцинах вы слышали?

Я намеренно не хочу их упоминать, чтобы не популяризировать. Этот абсурд и глупости, о которых я слышал и о которых меня спрашивали... У меня язык не поворачивается рассказывать об этом. Мы должны говорить только о существующих, реальных вещах, а не о том, чего нет.

Вы получили обе прививки. Как себя чувствуете после вакцины?

Отлично. Слегка поболело плечо, но никаких других побочных эффектов не было. Как и с другими стандартными вакцинами.

В Латвии по-прежнему высокие показатели заболеваемости, хотя уже около трех месяцев мы живем в ограничениях чрезвычайной ситуации. Почему, по вашему мнению, не уменьшается число новых инфицированных?

Потому что вирус продолжает циркулировать в обществе. Дело не в том, что он вдруг подкрался к нам и напал через закрытую дверь. Это означает, что мы общаемся друг с другом, а это свидетельствует о том, что часть общества не соблюдает введенные правила. Каждый день мы видим сюжеты по телевизору, слышим по радио и читаем в других СМИ, что люди продолжают встречаться. Так что те, кто болен, продолжают ходить вокруг и инфицировать других, так же как и контактные персоны. Это нас, медиков, огорчает. Недисциплинированность этой определенной части общества продлевает ограничения. Очень просто. Вопрос, не начнет ли вдруг в Латвии циркулировать один из этих агрессивных вирусов, которые есть в Великобритании, Бразилии или Южной Африке. Тогда ситуация может стать еще более драматичной.

Мы много слышали, что после излечения от Covid-19 еще долго ощущаются последствия, и особенно если болезнь прошла тяжело. Бывают повреждения легких... Можно ли вообще излечиться полностью от всего этого?

Вы задали мне вопрос, на который нельзя ответить. С Covid мы живем чуть больше года. Сперва вирус больше всего затронул Китай, где-то через полгода появились первые серьезные публикации, в которых говорилось, что у людей, переболевших этим вирусом, возникают хронические повреждения легких. Как это влияет на длительность дыхательных функций в перспективе, сейчас не ясно.

В Латвии в рамках государственной программы исследования Covid-19 анализировались последствия Covid. Подробные результаты еще только будут; ясно одно — этот вирус очень, очень неприятный.

Первоначальные данные показывают, что этот вирус оставляет определенные последствия для организма. Какие именно и насколько они глубоки, каково будет их влияние через пять, десять и более лет — все это еще предстоит исследовать.

Кто-нибудь из ваших близких болел Covid-19?

Как-то повезло, что из семьи никто не болел, а в кругу близких и друзей все же есть случаи заболевания, и даже очень тяжелые. Слава богу, все выкарабкались, но это еще больше свидетельствует о том, что этот вирус рядом.

У вас дома три школьника, как вы справляетесь?

Один мой школьник учится на 2-м курсе школы хорового пения Рижского Домского собора, есть 8-й класс, и дочь ходит в 5-й класс. О своих школьниках я много не могу рассказать, потому что до вечера я на работе и с повседневными заботами, в том числе у наших школьников, справляется жена. Конечно, трудно. Хотя что значит трудно? Наверное, во время войны год или даже два не учились, ничего страшного не произошло. Сейчас есть разные интеллигентные технологии, но думаю, что детям даже больше, чем нам, взрослым, чрезвычайно важно общаться, контактировать, социализироваться, участвовать в кружках... Посмотрим, как будет дальше.

Этот год у вас начался с новыми обязанностями — вы избраны в правление РВКУБ. Как у вас там дела?

Да, это новые вызовы, обязанности, но все это возникло не на пустом месте. До этого я более года был медицинским директором РВКУБ, поэтому все процессы, цели и амбиции, которые у нас есть на следующие пять и даже десять лет, мне очень хорошо известны. Я целенаправленно к этому шел. Конечно, Covid-19 — это дополнительное препятствие или, скорее, задача, чтобы жизнь стала совсем интересной. (Смеется.) Но справляемся.

Каковы ближайшие цели?

Они четко определены и просты, но в то же время не так просты. Во-первых, в РВКУБ очень раздробленная инфраструктура. Мы состоим из пяти различных стационаров, но какими бы разными они ни были, наша задача — дышать в одном ритме, смотреть в одном направлении, разрушать барьеры и говорить о том, что мы одна больница, а не пять разных. В этой раздробленной инфраструктуре каждый должен видеть себя как важную точку. Если человек себя так видит, то есть и ясность того, что он будет делать в будущем и как мы вместе будем формировать больницу.

Вторая важная цель — объединить и сблизить схожие области. Много уже сделано, например, создана единая анестезиологическая клиника РВКУБ, но надо говорить и о единой радиологии и так далее.

Третье дело — нужно пересматривать, как каждая конкретная клиника функционирует. Если врач приходит на работу, он должен понимать, сколько пациентов нужно лечить, сколько часов консультаций в неделю, участвует или не участвует врач в заботе о тех пациентах, которым необходима неотложная помощь... Все это можно четко рассчитать и понять.

Сегодня нам очень помогают и обеспечат наше будущее новые врачи, и они очень хотят ясности и определенности — где я буду работать, сколько я буду работать, каковы возможности моего карьерного роста. Наша задача — четко определить критерии того, как этот новый врач начинает свою работу, что он делает, в какой клинике и какими должны быть достижения, например, через пять лет. И какие условия, чтобы развивать карьеру и стать, например, руководителем клиники или даже главным врачом стационара, или медицинским директором, членом правления...

Здесь уже четвертый пункт — нам нужно максимально привлекать молодых медиков, новую тягу.

Это главные задачи, которые трансформируют медицинскую систему, и от этого выиграет и пациент, для которого важно прийти в четко упорядоченную среду, с четко понятными и преемственными алгоритмами лечения. Пациент должен быть уверен, что в случае необходимости он получит как амбулаторную, так и неотложную помощь и, если необходимо, будет также помещен в стационар, а после выписки из больницы или после окончания амбулаторного лечения он будет знать, что не будет «выброшен» из системы и в любой момент может вернуться. Это мультидисциплинарный подход, интеграция с пациентом и его близкими.

Да, это довольно амбициозные задачи, но я считаю, что у нас команда очень хорошая и цели не являются недостижимыми.

Профессор у водопада Игуасу в Бразилии

Вы по-прежнему делаете операции и ведете реестр нейроэндокринных опухолей (NET)?

Конечно, я продолжаю оперировать, но не так много, как до этого. В моей профессиональной карьере сейчас момент, когда уже никому не нужно доказывать, что я могу и умею что-то прооперировать. В то же время я сохранил этот медицинский сегмент. Сидеть в хорошо оборудованном кабинете и создавать медицину будущего невозможно, если ты не вовлечен в процессы напрямую. Это была одна из моих установок министерству и совету больницы — если я вступаю в эту должность, то определенно хочу продолжать быть и врачом, а не только администратором.

Если говорить о NET, достигнуты очень важные вещи. В 2019 году, объединив данные регистров РВКУБ и Клинической университетской больницы им. П. Страдиньша, создали очень серьезную публикацию, которую можно прочесть в мировом хирургическом журнале (World Journal of Surgery). В нем рассказывается о латвийском опыте, но это единственный опыт и единственное обобщение в масштабе Балтии о пациентах NET.

Это мой маленький драгоценный камень, который я держу в кармане и продолжаю полировать, потому что это запало мне в сердце. Наверное, я это не отпущу. Этих пациентов немного, потому что это очень специфическая сфера, но мы продолжаем работать.